Впервые я столкнулся с собаками когда мне исполнилось три года. Мои родители снимали квартиру, квартирная хозяйка держала дворнягу неопределённого возраста. Как-то раз мы сидели с ней под столом, я поедал масло, и беседовал с ней на отвлечённые темы. Что-то мы там не поделили, возможно, не сошлись во взглядах на влияние, оказанное Ницше на русскую философию, и в пылу спора я укусил её за ногу.
Замечу, это была первая и последняя моя победа над представителем собачьего племени.
Следующие лет десять ничего неординарного не происходило. Или же я просто не помню.
Когда мне исполнилось тринадцать, в 1985 году, во дворе на меня накинулась восточно-европейская овчарка по кличке Мордобой. Матерясь и брызгая слюной она пыталась отобрать мою сумку, в которой не было ничего, кроме двух книг, пачки порнографических карточек, и двенадцати копеек мелочью. Хозяин бежал к нам через огромный двор, размахивая поводком, и обещая вздернуть Мордобоя на ближайшем суку, а мерзкая тварь выдирала у меня сумку, обещая "порвать на куски, как гнилую корягу, выброшенную на берег прекрасным майским утром".
От этой травмы я отходил долго. До встречи с Артуром.
Артур был из породы ирландских национальных пуделей-цирюльников. Благородного серого окраса, с изящной стрижкой, он был 69 сантиметров в холке, с отлично развитой мускулатурой, и весил около сорока килограммов. Мы познакомились на дискотеке, в 1990 году, и, поскольку я никогда не любил танцевать, то с удоволльствием завёл с ним дружескую беседу. Мы перебрались в бар, заказали по коктейлю, заговорили о Вселенной и её тайнах. Артур убеждал меня в том, что "точка невозвращения" чёрной дыры - абсолютная чепуха, чертил графики и выписывал формулы, в которых мне, к сожалению, не удалось разобраться.
Артур оказался пришельцем с Альдебарана. Через пятнадцать минут разговора он загипнотизировал меня, и внушил, что на самом деле я тоже пришелец с одной из планет в созвездии Плеяд. Я легко могу это проверить, утверждал он, так как жители этой планеты во всём схожи с людьми, но могут плевать на четыре метра и невосприимчивы к цианидам. Затем он куда-то исчез, оставив меня в одиночестве допивать коктейль. К чему ему потребовалось откалывать эту безобразную шутку я не понимаю до сих пор.
Кстати, я проверил - да, я действительно могу плюнуть на четыре метра. Относительно цианидов проверю перед смертью.
В 1996 году я ехал из Киева в Москву в одном купе с афганской борзой по кличке Малина. Он был мафиози, и перевозил шесть килограмм золота их Киева в Москву, своему корешу Борзому. Всю дорогу он сидел у окна, курил мерзко пахнущие сигареты, и уже в Москве, снимая с полки над моей головой чемодан, пробурчал "и когда же вы, жиды, уже поуедете в свой Израиль?". И уронил чемодан мне на голову. Точнее, почти на голову. Я отделался тяжелыми ушибами.
В 1992 году в меня выстрелили из пушки лайкой по имени Шанти. Я шел по улице, никому не мешая, когда в одном из окон ближайшего дома что-то грохнуло, и мимо меня пролетела лайка, отчаянно щелкая зубами. Как выяснилось, это оказалось выходкой общества "Память". Лайка была натренирована перегрызать в полёте глотку. К счастью, нацисты слегка промахнулись.
После этого происшествия я, недолго думая, уехал в Израиль. Но и тут не всё шло гладко. Например, в 1997 году, когда я работал лесником в парке Ротшильда, на меня упала немецкая овчарка по кличке Ахтунг. Будучи подполковником внешней разведки он был обязан обязан поддерживать форму, и совершать четыре прыжка в год. В тот раз ему не повезло - парашют не раскрылся. Приземлись он на полметра левее, и я бы не писал эти строки.
В 1998 году я зашел в гости к молодой паре, Сергею и Юле, с которыми познакомился в колледже. У них был французский бульдог по кличке Марат, сошедший с ума на почви ненависти к кошкам. Его помешательство вылилось в весьма странную форму: он вдруг стал считать себя котом, и требовал, чтобы его называли Мурзиком. С хозяевами он долго вёл нудные разговоры на тему свободы выбора, указывал им на права трансвеститов и лесбиянок. Впрочем, оплачивать ему операцию по смене вида они отказались.
Среди прочих странностей Марата особенно выделялись его сексуальные девиации. Поскольку он считал себя котом, то трахать соглашался исключительно представителей кошачьего племени. Он гонялся за ними по улицам, и, если ловил, то трахал долго и неумело. А поскольку, как ни крути, он был собакой, и в кошках разбирался плохо, то трахал он обычно котов.
Когда я зашел, Сергей сказал, заметно передёрнувшись: "Познакомьтесь, это Мурзик. Наш котик". И всем телом показал, что всё в порядке. Я был не против, но когда мы сели пить чай, эта тварь забралась мне на колени, измазала слюной штаны, и издавала мерзкие скрипящие звуки, которые Юля с деревянной улыбкой прокомментировала как "мурлыканье".
Когда я уже уходил, то Мурзик-Марат, пробормотав "я сейчас вернусь", выскочил за мной, и в подъезде изнасиловал меня в коленную чашечку: от меня пахло соседской кошкой.
В 2002 году я купался на пляже в Герцлии, и меня попытался утянуть на дно водолаз по кличке Ихтиандр. Спасатели рассказали, что он давно поселился в здешних прибрежных водах, отрастил жабры, и питается купальщиками. Так что мне, как оказалось, сильно повезло. Ихтиандр почему-то терпеть не мог плоскостопых, и если он хватал случайно и хватал такого, то, заметив это, с отвращением отпускал свою жертву. Иногда, правда, уже мёртвую.
Так что посудите сами - за что мне их любить, этих извращенных существ?
hopm.
